ОТ АВТОРА
Однажды один из известных сегодня фотожурналистов рассказал мне, как в молодости, подрабатывая на съемках в Историческом музее, он столкнулся со сложнейшей задачей. Нужно было запечатлеть огромную, отполированную до зеркального блеска, древнюю вазу. Поначалу он думал, что все отснимет за несколько минут. Но с какой бы точки он ни фотографировал, какой бы свет не применял — ваза все «видела». Она таращилась на него своими лупоглазыми боками, чтобы он ни делал.
Получалось, что фотограф, сам того не желая, фиксировал для истории не только экспонат, но вместе с ним и самого себя.
Промучившись два дня, он наконец понял, как нужно сфотографировать ценную древность, чтобы на снимке предстала только она и никто другой.
Он снял вазу, находясь от нее всего лишь в нескольких шагах. Но его изображение не отразилось в ее зеркальных изгибах. Как и полагалось — главной на снимке стала Она.
Как он это сделал? Об этом чуть позднее…
«Каждой разгадке — свой черед», — скажет мне бирюсинский старожил Петр Харин, когда спрошу о секрете изготовления деревянной лодки. Это вы его сейчас видите на снимке. Всмотритесь. Трудно в это поверить, но лодка, на которой он плывет, сделана из одного осинового бревнышка.
Харин расскажет мне о «секретной технологии» (вы о ней тоже узнаете, если отыщите Потайную дверь на главной странице), но прежде поинтересуется «ходом моих мыслей». И в тот момент напомнит он мне одинокого старца из древней притчи. Проходивший мимо путник спросил его: «Долго ли мне еще идти до моря?» Старец не ответил. Путник спросил вновь и, подумав, что старик глухой, уныло побрел по пыльной дороге. И только тогда услышал за спиной его голос: «Два дня в пути будешь». «Что же ты сразу не сказал?» — Возмутился путник. «Потому что прежде мне нужно было посмотреть, как ты ходишь», — ответил старец.
Два лета, осень и зиму я готовил очерк о потомках сибирских первопроходцев, прилетая в маленькую деревушку Яркино на притоке Ангары. И только на третий год почувствовал к себе какое-то свойское отношение. Ледок недоверия вконец растаял, когда меня за околицей остановил Гена Кулаков и сказал: «Ты на ту горку, паря, не хаживай. Змеиным местом у нас ее зовут. Наши там не бывают». «А что же раньше молчали?» — спрашиваю с недоумением. И слышу в ответ: «Я же тебе говорю — нашим там делать нечего!»
Как только яркинцы перестали относиться ко мне как к чужаку — работать стало легче. За своими делами они меня как бы уже и не замечали и в тоже время и не сторонились.
Под вечер заглянули местные амазонки Ира с Леной (одну из них вы как раз и видите на снимке) и поведали о том, что баба Варя, Меркурьевна и другие — в крестный ход отправляются. Дождя у Богородицы просить. Вот и поинтересовались: может, интересно мне будет обряд увидеть?
Девчонки попрощались со мной, лихо спустились на конях с угора и стали купаться в теплой речке Чадобец. Это была – феерия. Веер брызг. Восторженные возгласы... В воде разыгрывалось целое представление. Но этому событию они никакого значения не придавали и на съемки не приглашали.
Купание коней увидел случайно. Снимал то, что чувствовал. И этот снимок для меня в первую очередь не фотоизображение, а впечатление от того удивительного дня. Говорят, от него энергетика какая-то особая исходит. Может, и так...
За этот снимок вручили мне Гран-при международного фотоконкурса Canon под названием «Стоп-кадр». Говорили об остановленном мгновении. Но на самом деле даже один-единственный миг и тот нельзя вырвать из жизни. О нем можно сохранить только воспоминание. Время – скоротечно и безостановочно.
