20 лет жил один в тайге. Потом он победил свой страх и вышел к людям. Но теперь все боялись его...

Владимир Чернецкий избрал странный способ борьбы за свою свободу. Если это вообще можно назвать борьбой…. В уходе из привычного мира выражался его протест против бесчеловечности, и в нем же, по его словам, заключалось собственное спасение.

Страшно, когда человек до власти дорывается. Это все равно что комолой корове рога дать...

В селе Бичура, что на самом юге Бурятии, «последняя попытка» Петра Зоркольцева «жить по любви» длилась 18 лет. В конце концов, жена с тещей выставили его за порог.

Я спрашивал у местных: «Пил, наверное, сильно?»

Он меня спросил: какой продукт, когда варишь, сколько не соли, никогда не пересолишь?

И, не дожидаясь  моего ответа, восьмидесятилетний дедушка Цыдып Будаев,  тут же сказал о другом: «Большинство стариков сюда умирать пришли, а я жить. В этом, наверное, и заключается вся между нами разница».

Это он мне так пояснил свое необычное пребывание в улан-удэнском доме-интернате для инвалидов и престарелых. А оно было больше похоже не на прибывание, а на постоянное выбывание. Я уже трижды приезжал в Бурятию и не мог застать его на месте.

Вчера я говорил с памятником. В грустной растерянности. В полнейшем разочаровании. С обидой на людей. И с горьким осознанием того, что происходит с нами... О художнике Андрее Поздееве первый раз написал лет пятнадцать назад. Он жил в Красноярске. Хотел «мысль в цвете передать».